Мы как-то привыкли к мысли, что даже высокоорганизованные животные не способны к формированию понятий. Такое представление основано прежде всего на гипотезе о единстве мышления и речи, а не на экспериментальных данных. А. В. Хайкин считает, что, вопреки бытующим представлениям, теории, обосновывающей необходимую связь формирования понятий с работой речевых механизмов второй сигнальной системы, И. П. Павловым создано не было. И делает вывод: «Тезис о невозможности появления способности к формированию понятий уже на дочеловеческом этапе эволюции у не обладающих словесной речью животных не является теоретически обоснованным утверждением». Другими словами, наличие мыслительных (интеллектуальных) способностей и возможностей животных теоретически допускается, хотя экспериментально не доказано, но и не опровергнуто.
Еще А. Н. Северцов, изучая поведение животных в процессе биологической эволюции, пришел к выводу о том, что существует два способа, посредством которых животные приспосабливаются к различным изменениям среды.
1. Наследственный способ, при котором изменяется организация животных: у них возникают рефлексы и инстинкты, становится другим их поведение (в одних случаях без изменения строения органов, в других – с изменениями).
2. Приспособительный способ (приспособление к быстрым, хотя и не очень значительным изменениям), при котором происходят функциональные изменения строения животных: меняется поведение животных без изменения его строения под влиянием психических процессов (автор отнес таких животных к разумному типу).
Методы и способы, при помощи которых мы пытаемся оценить разумную деятельность животных, обычно группируют следующим образом.
1. Методики, связанные с подтягиванием приманки, привязанной к одной из многих рядом расположенных тесемок, бечевок, для установления возможности улавливания животными связей и соотношений между различными объектами.
2. Использование животными в качестве примитивных орудий различных предметов, построение пирамид для реализации своих потребностей, которые непосредственно не могут быть удовлетворены.
3. Обходные задачи с жесткими и переменными лабиринтами на пути к цели, которая не всегда находится в пределах постоянной видимости для животного, и для этого на пути следования располагают препятствия.
4. Отсроченные реакции активного выбора, требующие удержания в памяти следов от раздражителя в виде образа или представления как элементов сложных психических процессов.
5. Выбор на образец (метод парных предъявлений) для изучения тождества, общности, дискриминации сигналов, их формы, очертаний, размеров и др.
6. Проблемные ситуации в различных лабиринтах, клетках и т. д. – анализ инсайта.
7. Рефлексы на перенос опыта в новые условия как методика отражения элементарных форм обобщения.
8. Экстраполяция направления движения раздражителя, способность к оперированию эмпирической размерностью фигур.
9. Обучение начаткам языка (языку жестов, знаков), складыванию из разноцветных пластиковых фишек разной формы фраз и т. д., звуковые коммуникации.
10. Изучение группового поведения, общественная кооперация.
11. ЭЭГ-исследования сложных форм поведения и математическое моделирование.
Большое значение при изучении и оценке интеллектуальных возможностей животных имеет адекватность методики. Серия разнообразных экспериментов с подтягиванием приманки с помощью тесемок была проведена Г. З. Рогинским на обезьянах, медведях, собаках, кошках, белках и крысах. Обезьяны справлялись с задачей при различных вариантах ее усложнения, бурые и белые медведи смогли решить задачи с одной и двумя тесемками, но не справились с более сложными вариантами. Для собак и кошек эта задача оказалась слишком сложной, только методом большого числа проб и ошибок они научились подтягивать приманку, причем кошки делали больше проб и ошибок, чем собаки. Для белок и белых крыс задача оказалась и вовсе недоступной.
По мнению Л. В. Крушинского, рассудочная (интеллектуальная) деятельность отличается от любых форм обучения. Эта форма приспособительного поведения может осуществляться при первой встрече животного с необычной ситуацией. В том, что животное сразу, без специального обучения, может принять правильное решение, и заключается уникальная особенность рассудочной деятельности. В качестве ее критерия Л. В. Крушинским была выбрана способность животных оценивать состояние движущегося предмета и мысленно продолжать траекторию его движения, когда объект скрывается из поля зрения. Такое свойство было названо еще экстраполяцией.
На основании проведенных опытов Л. В. Крушинский разделяет различные виды животных по уровню элементарной рассудочной деятельности (способности к экстраполяции) на несколько групп:
– первая группа – обезьяны, дельфины и бурые медведи;
– вторая группа – красные лисицы, волки, собаки, корсаки и енотовидные собаки (с этой группой млекопитающих сравнимы вороны);
– третья группа – серебристо-черные лисицы и песцы;
– четвертая группа – кошки;
– пятая группа – мышевидные грызуны и зайцеообразные (пасюки иногда решали предложенные задачи лучше собак).
Л. В. Крушинский считал, что в момент решения поставленной перед животным задачей оно пользуется несколькими простейшими законами:
– всякий предмет, воспринимаемый в данный момент, продолжает существовать и после того, когда что-нибудь мешает его видеть;
– через непрозрачное препятствие не пройти;
– окружающие предметы не всегда плоские и могут что-нибудь в себя вмещать;
– приманка, вмещенная в объемную фигуру, при передвижении этой фигуры перемещается вместе с ней;
– объемная приманка может быть помещена только в объемный предмет, а не в плоский.
Вот видите, как неожиданно много сложного заключается в, казалось бы, очень простом поведении – взять и побежать вслед…
По мнению ряда ученых, Л. А. Фирсова, А. Н. Знаменской, Е. Ф. Мордвинова и др., интеллект животных – это способность к оптимальной актуализации жизненного опыта (памяти) с целью минимизации времени построения плана и способа решения конкретной задачи с учетом как текущих, так и возможных изменений внешней и внутренней среды.
Мышление как нечто психофизиологическое целое не сводится к простым ассоциациям. Функция обобщения у животных складывается на основе опыта, процессов сравнения, выделения существенных признаков у ряда предметов и их объединения. Все это способствует образованию у них ассоциаций и способности улавливать правильность хода событий, прогнозировать будущие последствия. Простое использование прежнего опыта, механическое репродуцирование условно-рефлекторных связей не могут обеспечить быструю адаптиацию в постоянно меняющихся условиях среды обитания, гибко отвечать на нестандартные ситуации, программировать поведение.
Реальные отношения предметов и явлений на стадии интеллекта могут улавливаться с первого предъявления ситуации. Однако разумная познавательная деятельность не только не исключает предшествующий опыт, но и использует его, хотя и не сводится к практике, чем существенно отличается от условного рефлекса. В норме быстрые решения все возрастающих по сложности задач возможны только при постепенном их усложнении. Это естественно: чтобы эмпирически уловить какую-либо закономерность, нужен ряд явлений.
Если говорить о взаимоотношении способности к мышлению и дрессируемости, то, как ни странно, еще И. И. Шидловский в 30-е гг. прошлого столетия писал: «Ум собаки, как это не покажется странным, является помехой при дрессировке. К. Мост (один из известнейших немецких дрессировщиков девятнадцатого века) давно уже заметил в связи с работой по запаху, что если собака была бы глупее, она больше бы подходила для воспитания в ней абсолютной чистоты чутья. Мы же здесь скажем, что чем собака глупее вообще, тем она легче будет поддаваться дрессировке, так как у нее меньше будет всевозможных отвлечений, и наконец, она меньше будет, да простит читатель это слово, “рассуждать” при учении».
|
